Я искал в интернете что-то совсем другое, когда наткнулся на сайте о наркотиках на “отрывки из готовящейся к изданию” книги Ольги Жук. Оля – близкий мне человек, хоть мы уже давно и не виделись, поэтому отрывки я прочитал. А затем купил в Google и прочитал всё остальное.
Читаю я очень много, но вот уже лет десять как дал себе зарок не читать беллетристики. Не потому что, не нравится, а просто боюсь, что не хватит времени прочесть то, что надо успеть. До Олиной книги делал исключения только для Л. Толстого и Достоевского, чтения которых способно заменить наркотики и секс одновременно. Так что, “Строгая девушка” стала для меня исключением во многих смыслах.
Я причислил её книгу к беллетристике, вопреки, конечно же, литературоведческому пониманию этого слова, да и вообще вопреки. Официально это слово производят от французских “belles” и “lettres”, что якобы переводится как “изящная словесность”, я же, как и немногие другие, считаю, что слово происходит от латинских “belle” и “trista”, что означает “прекрасная грусть”.
Олина книга и есть прекрасная грусть.
Прекрасная грусть о любви.
О любви даже не христианской с её всепрощением, а скорее тантрической, в которой исчезает любая двойственность, деление на хорошее и плохое, добро и зло.
Есть только любовь и свидетель этой любви – автор.
Предисловия к книге, больше похожие на рецензии, написаны тоже с любовью, но вот бы поменьше клише. “Современная классика”!? Склонность соотечественников к пафосности и патетике раньше относил к свойствам “русской души”, но вдруг осознал, что небогатый вокабуляр связан просто с оскудением русского языка, всепоглощающим невежеством, превращающим и его в очередную кальку с американской жизни.
Нет, не классика, конечно же, Олина книга.
Тем и хороша.
А классики, в свою очередь, хороши тем, что их больше не производят.
Кто-то из рецензентов-авторов предисловий сравнил книгу с ёлкой. Но если уж обращаться к геометрии, то мне она кажется больше похожей на атом или солнечную систему – в центре пылающий шар страсти по Майк и крутящиеся вокруг планеты-электроны – лица, города, обстоятельства, жизни и смерти. И, конечно, “Путешествие из Петербурга в Берлин” слишком линейно для этого содержания. Это именно движение по кругу: Петербург-Берлин-Петербург. И опять…
Ещё одну, уже настоящую рецензию, написал Виктор Резунков, посетовавший, тоже с любовью, что книгу “конечно, запретят”. Однако, тираж в 500 экземпляров для России фактически уже равносилен запрещению.
Но всё это о любви, а теперь немного о книге…
Хвататься за клавиатуру меня побудило лишь одно слово, употребляемое автором, на мой взгляд, хоть и уместно, и согласно с контекстом, но всё же со слишком большой лёгкостью: “инициация”. Инициация в наркотики, несмотря на весь Олин тантризм, не вмещается в меня, как та ёлка в багажник малолитражки.
Наркотики, безусловно, страшная вещь.
Пожалуй, страшнее них лишь борьба с наркоманией.
Я готов согласиться с тем, что борьба родителей с наркоманией их отпрысков в какой-то момент становилась столь ожесточённой, что просто не могла привести ни к каким позитивным последствиям.
Как никакая борьба и никогда.
Но и родителей этих я тоже понимаю.
Разруха, голод, война, сталинские репрессии, доставшиеся им во время их становления, подсказывали им лишь один метод воздействия – бороться. А пропагандистская машина того времени поддакивала, подкидывала и даже подмахивала, в духе: цель оправдывает средства. Их (наших родителей) самих убивали, вели на смерть, оставляли подыхать в блокадном Ленинграде, уводили в газовые камеры в Германию с этими бесчеловечными лозунгами, за которые Германия держала ответ перед всей Европой по окончании войны, а России всё так и недосуг.
Нет, Оля, наркотики не расширяют сознание.
Наркотики, как и любой дурман, в том числе, алкоголь, изменяют сознание.
Но не всякое изменение является обязательно расширением.
И если 17-летнему подростку может казаться так, то уже через несколько лет он должен осознавать истинное положение вещей. Но для этого необходимо иметь СВЕЖУЮ голову. “Гениальность прозрений” наркомана очевидна лишь ему самому и только на время действия наркотика. Это не голословное утверждение невежды – я сам писал стихи под кайфом, а потом читал их на свежую голову. Ничего гениального в них не было. Без наркотиков я писал стихи лучше.
Сознание не гармошка, его нельзя лихо растягивать и сжимать, когда мимо проходят девки.
Расширение сознания – не переживание, не циклический процесс. Здесь нет дороги назад и каждый шаг вперёд безальтернативен, ибо оставшийся позади перестаёт существовать.
Наркотики – не вознесение вверх в тёплые облачные пары, а падение вниз, в мерзлоту, в лёд.
На пути самоопределения подросток сталкивается с двумя противоположно направленными моделями поведения: с одной стороны, ему необходимо выделяться из толпы сверстников, а с другой, выделяться не настолько сильно, чтобы подростковое общество не перестало идентифицировать его как своего. Наркотики, на мой взгляд, в нищем всем сразу – и духом, и материей, советском реализме, как раз и стали тем медиатором, который слил концы этого противоречия в монолитное единство. В силу возрастных особенностей и благодаря борцам с наркоманией, мы и представить себе не могли, что принимая наркотики мы могли стать наркоманами. А когда некоторые из нас ими становились, было уже непоправимо поздно для всех: для них самих, для нас, пытавшихся им помочь, для родителей, пытавшихся их любить и для ментов, пытавшихся с ними бороться. Сегодня мы знаем – наркоманами становятся лишь 20%, это люди с генетической предрасположенностью к зависимостям.
Про таких финны говорят: сумма пороков – константа.
Если они не старчиваются, то спиваются, сыгрываются или сьябываются.
Они не знают меры, и в этом их отличие от других. Сегодня мы наблюдаем людей, которых лишают родительских прав, потому что они не могут оторваться от интернета, чтобы накормить своих детей. Маниям не требуются определённые раз и навсегда инструменты, подходит всё, что можно делать без меры.
Лёша Сибилев, был одним из таких. Лёшины родители, хоть и были творческими людьми, но не теми, которые могли бы котироваться в среде ленинградских детей-снобов. Мама, бывшая актриса, конферансье, но к моменту нашего пубертата уже работавшая начальником смены вневедомственной охраны какого-то большого предприятия, не то “Светланы”, не то “ЛОМО”. А папа… В конце войны его назначили комендантом какого-то небольшого немецкого города. Он разыскал там целую кучу довоенных американских фильмов, погрузил их в вагон и властью коменданта отправил в Союз. Поскольку Лёшин отец не слишком задумался о результатах своего поступка, то поехал он гораздо дальше, чем рассчитывал – прямым ходом в Сибирь. Отсидев, остался там работать в местной филармонии, где и познакомился с Лёшиной мамой. Нинель Алексеевна рассказывала, что он сильно пил. Однажды даже заснул пьяный в снегу, отморозил пальцы не то рук, не то ног, а может, того и другого.
Может именно с этим папиным “хобби” было связано то, что мы с Лёшей , убегая из школы, просиживали целыми днями в “Кинематографе”, где демонстрировали американские фильмы 30-х годов.
Кто знает, может быть именно те, которые “увёл” из Германии Лёшин папа.
Нам было хорошо вместе: Лёша любил кино, я не любил школу.
Лёшиной маме не нравилось пьянство мужа, она взяла Лёшу в охапку и сбежала от благоверного к маме, в Ленинград. Мама хотела для Лёши самого лучшего, поэтому отдала его в специализированную английскую школу. Жили они бедно, поэтому ни спортивных, ни музыкальных или художественных школ Лёша не посещал. Хотя и талантов к этому особенно не проявлял. Зато в школе он учился всегда хорошо. Кроме мамы и престарелой бабушки, был у Лёши ещё один “родственник” – чужой дедушка Владимирцев, композитор и джазмен 30-х, живший в соседнем доме. Благодаря ему, Лёша часто отдыхал в Доме творчества композиторов в Комарово, вместе с настоящими детьми и внуками ленинградских композиторов. Лёша их всех знал, но ни с кем из них не общался. По той же причине снобизма творческой публики страны Советов.
Мы с Лёшей подружились как-то сразу и всерьёз. На несколько следующих лет он стал мне даже ближе родного брата. Мы проводили вместе, практически всё время, свободное ото сна, и расставались лишь летом, когда планы наших родителей нарушали нашу дружбу. Лёша знал о проблемах своего отца и когда ему было 13 как-то сказал мне: “Я никогда не буду ни пить, ни курить”.
Мы все начали курить в одно время: встретившись после летних каникул после 7-го класса, мы с Лёшей достали из кармана каждый свои сигареты и закурили. На мой изумлённый взгляд Лёша ответил: “Ну ладно, курить я буду, но пить точно никогда не буду”! На следующее лето мы находим Лёшу в трудовом лагере в Астрахани, куда всех нас обманом затащили комсомольцы. Лёша ест пирожок с капустой, запивая его тёплой водкой из фарфоровой чашки. Нас, 14-летних подростков, тогда ещё тошнило от одного вида водки, мы пили дешёвое креплёное вино, а Лёша мог запросто вот так, как чай, лакать её в жару. Поскольку в этом возрасте я уже попробовал наркотики, то Лёше не оставалось ничего другого, как сказать однажды: “Ну ладно, курить и пить я буду, но наркотики принимать точно никогда не буду”!
И вот тут мы подошли к тому, ради чего я начал писать весь этот текст. Я не помню, был ли именно я тем человеком, который “инициировал” Лёшу в наркотики, но с большой вероятностью именно так. Я много делал глупостей, особенно в молодости, но, как мне кажется, ни одной непростительной.
Почти ни одной.
Кроме этой.
Мне кажется, что именно я упустил Лёшу.
Он снится мне. Не таким, каким он был после четырёх отсидок, с двумя рядами железных, цвета золота, зубов, с затравленным взглядом и бредовыми идеями ехать в интернат к дочери, устроиться там учителем, “а что, я ведь был хорош в математике”.
Действительно, был хорош.
И в географии тоже…
Он снится мне таким, каким он был, когда мы пробовали, не голубые ли мы.
Выяснилось, что нет.
Целоваться нам не понравилось и как-то не возбуждало держаться за гениталии друг друга.
Однажды мне приснился сон не с ним, а с Нинелью Алексеевной, его мамой. Она курила “Беломор”, на картонном мундштуке оставались следы её помады, и в клубы дыма она тихо сказала: “Почему же ты не спас Лёшу”?
А как спасти человека от наркотиков?
На это способен только он сам.
Я устроил Лёшу на работу. К друзьям. Естественно, объяснил им ситуацию.
Лёша исчез после первого заказа за наличку. Друзья позвонили мне, отрапортовали.
Может, на эти деньги он и купил свою последнюю дозу…
Легенда гласит, что когда его тряхануло, он, якобы, сказал, чтобы “Скорую” не вызывали, потому что за “Скорой” – новый срок.
Рассказывал мне это наш одноклассник, который хоронил Лёшу, но человек далёкий от наркотиков.
Передознувшийся опиумом не философствует.
Он лежит тихо и синеет.
И вызывать или не вызывать – вопрос не его, а тех, кто его окружает. Видимо, женщине с которой Лёша жил тогда, было удобнее не вызывать…
Хотя, как правило, наркоты договариваются заранее о плане действий, если тряханёт.
И Лёша знал об этом….
Однажды в молодости мы встретились утром у него дома. Они (он и большой, застенчивый парень, который занимал почти всё пространство маленькой Лёшиной комнаты) только приехали из садоводств. Пока Лёша варил на кухне бинты, мы пытались наладить разговор с большим парнем. Он что-то говорил о князе Мышкине, о мессии, и вообще о романе, но мне было неинтересно его слушать.
Наконец, появился Лёша, мы вмазались все трое.
Большому парню – меньше всех.
Тем не менее, он вдруг начал ложиться, заняв всё свободное место на полу, и стал синеть. “Скорую” мы, естественно, не вызвали по тем же причинам, но навалились на него и стали дружно делать ему искусственное дыхание. Я давил ему дискретно на грудь, Лёша вдыхал жизнь в его рот.
Под кайфом работалось хорошо…
Большого парня мы откачали. Про “Идиота” он больше не говорил. И вообще долго не говорил, а лишь хлопал глазами и испускал какие-то нечленораздельные звуки.
Наверное, в Лёшиной жизни это был лишь один из случаев, в моей – единственный.
Я пошёл домой пешком.
Хотелось проветриться…

Я написал почти весь текст четыре года назад, сразу как прочитал книгу.
Но закончить Лёшину историю сразу не смог. Потребовалось время…
В общем, я против термина “инициация” и даже вздрагиваю, когда читаю его в твоей, Оля, книге.
Вступление в трясину нельзя называть инициацией.

Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее.
(Евангелие от Луки IV, 6)
…замолчи и выйди из него.
(Евангелие от Луки IV, 35)

Мне было 45 (а может и 46), когда я задал себе вопрос: “Зачем я живу?” И я, естественно, начал искать ответ на этот вопрос.
“Закон духовной природы обнаруживается в жизни поздно и неясно, но, как вы видите, его вовсе не приходится измышлять, как и закон физический. Все, что от нас требуется, это – иметь душу раскрытую для этого познания, когда оно предстанет перед нашим умственным взором” – написал Чаадаев (цитат в статье будет много, поэтому буду просто отмечать авторов без литературной обработки).
И стоит задуматься: почему поздно?
Я полагаю, что человеческая жизнь делится на три этапа (в отличие от растений и других животных, у которых их два, первых): становление, размножение и жизнь души. И переходы от одного этапа к другому, естественно, заметны – переходный возраст от первого ко второму, и менопауза у женщин при переходе от второго к третьему и “кризис среднего возраста” у мужчин.

Мне много раз приходилось писать о засорении русского языка иностранными словами. Но сегодня я хочу начать разговор о том, как мы засоряем свой язык словами из собственного языка.

Чем реже я бываю в России, тем более резко воспринимает слух слова русского языка, получившие в последние годы новые смыслы. Часто противоречащие тем, которыми они были наделены изначально. Происходит ли это с определённой целью или является каким-то ответвлением от магистрального пути развития страны и языка, я судить не берусь. Но то, что это ставит перед русскоязычным человеком сложную коммуникационную проблему, уверен полностью. И хотя появление новых смыслов уже знакомых слов, как правило, является также заимствованием из американского образа жизни, где вместо придумывания новых морфем часто используется подгрузка новых смыслов к старым, передо мной каждый раз возникает один и тот же вопрос: что делать? Пользоваться этими словами и выражениями в том смысле, который в них вкладывается сегодня, наступив на горло (в прямом и переносном смысле) своей культуре или оставаться в рамках правильного русского языка, рискуя остаться непонятым?

«…кто думает, что он научил и научился,
правду сказали мудрецы, тот дурак»
Г.Распутин

Существует масса определений маркетинга. Более длинных и распространённых, и менее таковых.
Вот, например, определение, данное в учебном пособие «Основы маркетинга» О.А. Козловой: «Маркетинг — это комплексная система действий, обеспечивающая удовлетворённость потребителей, с целью получения определенных выгод организаций». Как-то неконкретно. То же определение можно дать, например, проституции: секс за деньги («комплексная система действий») обеспечивает удовлетворённость покупателя и выгоду продавца.
Однако, прочитав с полсотни других определений, приходится сделать следующий вывод: они все одинаковые. И в каждом из них обязательно упоминается «потребитель» как главное лицо маркетинга. Похоже на то, что учебники по маркетингу пишутся не учёными для учащихся, а маркетологами для нас – потребителей. С явной целью развеять наши сомнения (у кого они имеются, естественно) в сути этой «науки».

«Мы живём в эпоху, когда истину не любят и её не ищут»
Н. Бердяев

«Все в этом мире отчасти истинно, отчасти ложно.
Подлинная истина не такова: она беспримесно и безусловно истинна.
Любая примесь пятнает истину и сводит на нет»
Паскаль Блез

Наше время часто называют в интернете «эпохой постправды». Я полагаю, что авторы термина искали скорее популярности в стиле социальных сетей, чем пытались вдумчиво найти точное определение нашему времени. И хотя в какой-то мере термин отражает происходящее в мире, лексикологически предопределяется существование в какой-то период некоей «эпохи правды». Но был ли такой?

Если рассматривать слово «правда» в контексте «истины», как, например, у Даля: «правда — истина на деле, истина во образе, во благе», то совершенно очевидно, что такого не было. Но если подразумевать под этим термином единую общепринятую точку зрения на что-либо, вне связи с истиной, то, конечно, такое время было. Однако, в этом случае термин теряет весь свой пафос. На самом деле, «правда» уже давно старалась отделиться от «истины», и появление интернета лишь завершило этот процесс, сделав его не просто массовым, но придав ему планетарные масштабы. «Правда» у нас давно у всех своя, ибо человечество веками разделяло себя различными границами: культурными, религиозными, этническими, экономическими. Прошлый век добавил ещё пару: классовые и расовые.

Разыскивая что-то в Интернете, я натолкнулся на учебник «Экономика», предназначенный в качестве основного учебного пособия для изучающих дисциплину «Экономика». В компетенции авторов учебника, судя по представлению, сомневаться не приходилось: докт. экон. наук, профессор, член-корр. Российской академии образования, ректор Университета «Синергия», президент Национальной ассоциации обучения предпринимательству (РАОП) Рубин Ю.Б. и канд. экон. наук, зам. зав. кафедрой теории и практики конкуренции, Университет «Синергия», Потапова О.Н.

Я открыл наугад главу «Конкуренция» и начал читать. Сразу же удивило, что авторы «учебного пособия» решили открыть обсуждение одного из ключевых вопросов рыночной экономики с анонимных цитат из Интернета. Я плохо знаком с принципами организации современного учебного процесса (может быть, его этика допускает теперь наличие подобного рода информации), однако, должен признаться честно, меня это смутило. Интернет никогда, а в последнее время и тем более, не считался источником достоверной информации, и публиковать выдержки из источника, не пользующегося доверием, к тому же, анонимные (указано лишь, что мнения принадлежат «предпринимателю-практику» и «учёному-экономисту») в учебнике, мне показалось, по меньшей мере, неразумным.

«What’s in a name? that which we call a rose
By any other name would smell as sweet…» ¹
У. Шекспир «Ромео и Джульетта»

«То, что не постигнем — не узнаем по имени»
Барух Ашлаг, каббалист

«Дивишься драгоценности нашего языка:
что ни звук, то и подарок; всё зернисто, крупно,
как сам жемчуг, и, право, иное название драгоценнее самой вещи»
Николай Гоголь

«Как корабль назовёшь, так он и поплывёт»
Андрей Некрасов «Приключения капитана Врунгеля»

В последнее десятилетие в нашей отрасли инициировались различные идеи, направленные на упорядочивание деятельности компаний нашего сектора экономики. Возникали и забывались проекты сертификации: то отрасли в целом, то отдельных компаний или продукции, а то и даже импортных изделий. Все они (идеи и проекты) несли в себе частички здравого смысла, и если ни один из них никогда так и не был доведён до конечного результата, то отнюдь не вследствие их непригодности или нежизнеспособности, но, чаще всего, из-за отсутствия должного финансирования. В основе которого, в свою очередь, всегда было равнодушие одних и жадность других.

Лео Костылев, член экспертного совета жюри Премии «ДЕРЖАВА МАСТЕРОВ – 2019» для российских производителей бизнес-сувенирной и подарочной продукции, президент МАПП, г. Санкт-Петербург.

— Лео, вы как производитель сувенирной продукции и один из инициаторов Премии МАПП можете наблюдать изнутри, как меняется этот рынок. Какие тенденции вы могли бы отметить?

— Семён Васильевич, это его дело.
— Нет, наше!
Э. Брагинский, Э. Рязанов

Безусловно, тесть Димы Семицветова из рязановского фильма «Берегись автомобиля» задуман как персонаж гротескный, однако при всей своей каламбурической вербальности и наивной беззастенчивости, которые свойственны людям его жизненного пути, говорит-то он вещи правильные. В высшем руководстве современной России большинство составляют отставные военные, однако никто из них даже в самый свой лучший день не поднимается до таких высот понимания общегосударственных задач и методов их решения. А попытки управлять экономикой армейскими методами не могут привести к положительным результатам, что мы и наблюдаем вокруг себя. Двоичная логика, свойственная армии: да-нет, свой-чужой, старший-младший, друг-враг, правда-ложь — совсем не подходит для эффективной организации процессов в хозяйственной деятельности, где их необходимо понимать более широко, и где кроме «да-нет» могут существовать также: и да, и нет; ни да, ни нет; не говоря уже о «да-да» (например, обоюдовыгодная коммерческая сделка) и «нет-нет» (когда предприниматель вынужден выбирать один из двух плохих вариантов).
Да и вообще, экономика — механизм куда более сложный, напоминающий армию не более, чем самодельный самокат — космический корабль.

Этой публикацией мы открываем новую рубрику «Открытая дискуссия». Здесь мы будем публиковать материалы на актуальные темы нашего бизнеса. Как следует из названия, мы рассчитываем не только на ваши мнения, но и на аргументированные комментарии и обсуждения уже опубликованных статей. Все присланные в редакцию материалы будут публиковаться по мере поступления на портале МАПП, а лучшие — в последующих номерах журнала. Ваши мнения и суждения важны нам, но ещё больше — нашим подписчикам, читателям, участникам ассоциации и всей публике МАПП.

Начну с цитаты из Конституции РФ: «В Российской Федерации гарантируются единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержка конкуренции, свобода экономической деятельности». Почти теми же терминами определяется понятие рыночной экономики.